Гаранту Конституции РФ Путину В. В. Копия: Уполномоченной по правам ЧЕЛОВЕКА в Российской Федерации Москальковой Т. Н.
Осужденного Хут Аслана Якубовича прож: Республика Адыгея, г. Майкоп, ул. Курганная 310, кв. 3.
Тел. Сот. 8-918-424-46-67 Уважаемый Владимир Владимирович! Вынужден к Вам обратиться в очередной раз за действенной помощью, так как бесполезно добиться правды в стенах Суда и Прокуратуры РФ.
Вместо тщательного рассмотрения моих жалоб по существу поставленных вопросов, фактов и доводов, постоянно получаю от органов, которые непосредственно должны заниматься этими вопросами, явные, умышленные отписки, с чем я категорически не согласен. Уважаемый Владимир Владимирович! Я неоднократно обращался в Генеральную прокуратуру Российской Федерации с жалобами на приговор суда от 26. 06.
1975 года, которым несправедливо осужден к высшей мере наказания – расстрелу за преступление, совершенное не мною. До последних дней своей жизни я буду добиваться отмены этого судебного решения и прошу Вас внимательно отнестись к настоящей жалобе, т. К. В результате судебной ошибки был осужден невиновный.
На Вас у меня последняя надежда. Все документы, обосновывающие мою невиновность, имеются в материалах уголовного дела и у меня. Приговором областного суда Адыгейской автономной области от 17. 12.
1974 года я признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 102 п. «з» УК РФ, и приговорен к исключительной мере наказания – смертной казни. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 07.
02. 1975 года приговор суда отменен и уголовное дело направлено для дополнительного расследования в связи с нарушениями закона на стадии предварительного расследования и многочисленными противоречиями в установленных по делу обстоятельствах. Приговором областного суда Адыгейской автономной области от 26. 06.
1975 года я признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 102 п. «з» УК РФ, и приговорен к исключительной мере наказания – смертной казни. Определением судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 19.
08. 1975 года приговор суда изменен: смертная казнь заменена наказанием в виде лишения свободы сроком на 15 лет в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Протест заместителя председателя Верховного Суда РСФСР Шубина В. В.
На приговор суда и определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 03. 06. 1978 года оставлен без удовлетворения постановлением Президиума Верховного Суда РСФСР от 21. 06.
1978 года. Вместе с тем, согласно постановлению от 21. 06. 1978 года, Президиум Верховного Суда РСФСР согласился с доводами протеста в части и подтвердил, что в ходе расследования уголовного дела были допущены многочисленные процессуальные нарушения.
После дополнительного изучения уголовного дела выявлены новые обстоятельства – нарушения права на защиту, которые не исследовались судами 1-й и кассационной инстанций, а также Президиумом Верховного Суда РСФСР. Кроме того, при вынесении обвинительного приговора судом применена норма уголовно-процессуального законодательства РСФСР, которая признана постановлением Конституционного Суда Российской Федерации противоречащей Конституции РФ. Суть установленных по уголовному делу нарушений закона подтверждает мои доводы о невиновности и подтасовке доказательств следственными органами, на основании которых суд вынес несправедливый обвинительный приговор. Согласно материалам уголовного дела я осужден за совершение убийства двух лиц: в ночь на 29 июля 1974 года на территории Теучежского района Адыгейской автономной области, в районе балки Хашхан, было совершено убийство Нехая А.
Р. И Нехая Ю. А., чьи трупы обнаружены с признаками насильственной смерти — ножевыми ранениями.
Преступление было совершено в условиях неочевидности, т. Е. Подозреваемые в убийстве изначально установлены не были. После возбуждения уголовного дела 01.
08. 1974 года и 03. 08. 1974 года я допрошен в качестве свидетеля.
При допросе я пояснил, что не располагаю какими-либо сведениями об имевшем место убийстве. В нарушение УПК РСФСР и РФ, без санкции прокурора или решения суда, 08. 08. 1974 года я был задержан сотрудниками милиции и водворен в изолятор временного содержания.
10. 08. 1974 года я допрошен в качестве подозреваемого и подтвердил проводившему допрос помощнику прокурора свои доводы о непричастности к преступлению. Оснований к задержанию меня и других участников производства по делу у следственных органов не имелось, т.
Е. Отсутствовали прямые и косвенные свидетельства о причастности к преступлению (изучение уголовного дела подтвердит этот вывод). После этого допроса в изоляторе временного задержания меня жестоко избивали, в результате чего под давлением и диктовкой я вынужденно написал явку с повинной, так как не мог терпеть постоянные побои со стороны сотрудников милиции. Затем, при допросах в качестве подозреваемого 11.
08. 1974 года, 16. 08. 1974 года и обвиняемого 21.
08. 1974 года, без участия защитника, я, под страхом смерти, вынужденно подписал признательные показания о причастности к убийству, так как не мог выносить постоянное избиение и мучительную физическую боль. Именно эти показания и положены в основу приговора суда. Иных доказательств моей вины в уголовном деле нет, т.
К. На протяжении всего последующего следствия и судебного разбирательства я, другие подсудимые и свидетели сообщали о моей и своей непричастности к преступлению. Как видно из указанных протоколов, при проведении допросов мне не разъясняли право участия в уголовном деле защитника для осуществления им моей защиты, предусмотренное ч. 3 ст.
46 УПК РСФСР. Защитник был допущен к участию в уголовном деле 02. 10. 1974 после проведения всех следственных действий, только на стадии ознакомления с материалами уголовного дела.
Признательные показания были даны мною в ходе допросов, проведенных работниками прокуратуры с нарушением норм УПК РСФСР, которыми было предусмотрено обязательное участие защитника по ряду уголовных дел. Так, согласно ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР «Участие защитника в уголовном судопроизводстве», защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения.
На основании п. 5 ст. 49 УПК РСФСР «Обязательное участие защитника», участие защитника в судебном разбирательстве обязательно по делам лиц, обвиняемых в совершении преступлений, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь. Участие защитника обязательно также при производстве дознания и предварительного следствия в случаях, предусмотренных пунктами 2, 3 и 4 настоящей статьи, — с момента, указанного в части первой статьи 47 УПК РСФСР, а в случае, предусмотренном пунктом 5 ст.
49 УПК РСФСР, — с момента предъявления обвинения. Согласно ст. 102 п. «з» УК РСФСР за совершение убийства двух лиц определено наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 15 лет либо смертная казнь.
Таким образом, при предъявлении мне соответствующего обвинения и последующем допросе в качестве обвиняемого, участие защитника в деле являлось обязательным. В соответствии со ст. 389. 17 УПК, основанием отмены судебного решения в любом случае является рассмотрение уголовного дела без участия защитника, если его участие является обязательным!
В соответствии со ст. 389. 15 УПК, основанием отмены судебного решения в любом случае является несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции! Доказательства, полученные с нарушением требований УПК, являются недопустимыми, которые не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения (показания, выбитые насильственным путем в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, а также предположения, основанные на догадках и слухах…).
В нарушение п. 5 ст. 49 УПК РСФСР, 27. 09.
1974 года без участия защитника мне было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 102 п. «з» УК РСФСР, и я был допрошен в качестве обвиняемого. Перечисленные нарушения закона свидетельствуют о незаконном предъявлении мне обвинения, являются не только грубыми и существенным, но и полностью подтверждают мои доводы о непричастности к преступлению и принуждению меня к даче показаний в результате применения жестокого насилия, при отсутствии квалифицированной юридической помощи.
Конституционный Суд РФ, в ответе, от 20. 02. 2017г за №777/15-01/17 на мое обращение ответил, что оспаривая часть вторая статьи 49 УПК РСФСР утратила силу с 01июля 2002года (с момента введения в действие УПК РФ) и согласно ст. 4 нового Кодекса более применяться не может…
В противоречие этого решения, Постановлением Пленум Верховного Суда РФ от 24мая 2016г. №23 подтвердил, что при рассмотрении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу СУДЬЯ обязан проверить, содержит ли ходатайство и приобщенные к нему материалы конкретные сведения, указывающие на причастность к совершенному преступлению именно этого лица, и дать этим сведениям оценку в своем решении. Оставленные СУДЬЕЙ БЕЗ ПРОВЕРКИ И ОЦЕНКИ ОБОСНОВАННОСТИ ПОДОЗРЕНИЯ В ПРИЧАСТНОСТИ ЛИЦА К СОВЕРШЕННОМУ ПРЕСТУПЛЕНИЮ ДОЛЖНО РАСЦЕНИВАТЬСЯ В КАЧЕСТВЕ СУЩЕСТВЕННОГО НАРУШЕНИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНА (ЧАСТИ 4 СТАТЬИ 7 УПК РФ), ВЛЕКУЩЕГО ОТМЕНУ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ОБ ИЗБРАНИИ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ. Без участия защитника я писал явку с повинной о якобы совершенном преступлении, а также был допрошен в качестве подозреваемого 11.
08. 1974 года, 16. 08. 1974 года, когда давал под физическим давлением признательные показания.
Защитник ко мне был допущен только 02. 10. 1974 года. Как уже указывалось, согласно ч.
1 ст. 47 УПК РСФСР, защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения. Указанная норма регламентировала порядок допуска защитника к участию в уголовном деле только на определенных стадиях. Вместе с тем, Конституционный Суд Российской Федерации постановлением от 27 июня 2000 г.
№ 11-П «По делу о проверке конституционности положений части 1 ст. 47 УПК РСФСР и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина Маслова В.
И. » признал не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17 (часть 1), 21 (часть 1), 22 (часть 1), 48 и 55 (часть 3), положения части первой статьи 47 Уголовно — процессуального кодекса РСФСР, которые — по их буквальному смыслу — предоставляют лицу, подозреваемому в совершении преступления, право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему протокола задержания либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу и, следовательно, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроизводства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием. Как постановил Конституционный Суд Российской Федерации, по буквальному смыслу положений, закрепленных в статьях 2, 45 и 48 Конституции Российской Федерации, право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения, — удержание официальными властями, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность. В противоречие с требованиями статьи 48 Конституции Российской Федерации оспариваемые положения части первой статьи 47 УПК РСФСР препятствуют реализации права на помощь адвоката (защитника), допуская ее не с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, а лишь с момента объявления ему органами дознания и следствия протокола задержания или постановления об аресте, в результате чего реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) ставится в зависимость от усмотрения этих органов.
Такое усмотрение открывает возможность для недопустимых произвольных властных действий в отношении лица, чьи конституционные права и свободы ограничиваются, что не только противоречит принципам свободы и личной неприкосновенности (статья 22, часть 1, Конституции Российской Федерации), но и умаляет достоинство личности как основу признания и уважения ее прав и свобод (статья 21, часть 1, Конституции Российской Федерации). Указанным постановлением Конституционный Суд Российской Федерации признал не соответствующими Конституции РФ любые процессуальные действия следственных органов, в том числе допросы в качестве подозреваемого и обвиняемого, проведенные в отсутствии защитника – квалифицированной юридической помощи, тем более, если такие следственные действия проводились в отношении лица, которому впоследствии судом назначена исключительная мера наказания в виде расстрела. Таким образом, суд 1-й инстанций в приговоре обосновал мою виновность показаниями, которые я давал на предварительном следствии без защитника в случае, когда его присутствие обязательно и фактически обосновал мою вину недопустимыми доказательствами. Именно произвольные властные действия следственных органов, не допустивших ко мне и другим обвиняемым защитника, применявших ко мне и другим, проходившим по делу лицам, жестокое насилие, о чем я заявлял на следствии и в судебном заседании, и вынудили меня совершить самооговор и признаться в преступлении, которого я не совершал.
Как уже указывалось, следственные органы аналогичным образом поступили с другими задержанными без каких-либо оснований лицами. Например, в обоснование моей вины судом в приговоре приведены показания Нехай Насрудина, который в начальной стадии предварительного расследования, с 09. 08. 1974 г.
По 11. 09. 1974 г. Давал следственным органам противоречивые показания, изобличающие меня показания.
Как и я, Нехай Насрудин после возбуждения уголовного дела, 01. 08. 1974 года был допрошен в качестве свидетеля и отрицал какую-либо осведомленность о преступлении. 05.
08. 1974 года Нехай Насрудин был задержан по уголовному делу. Будучи под стражей, после применения физической силы, избиения и угроз длительным лишением свободы, Нехай Насрудин незаконно, в нарушении норм УПК РСФСР, 09. 08.
1974 был допрошен в качестве свидетеля, а затем написал явку с повинной о якобы совершенном мною убийстве. Затем, Нехай Насрудин допрошен в качестве подозреваемого 14. 08. 1974г.
, 15. 08. 1974г., обвиняемого 18.
08. 1974 г., 29. 08.
1974 г., 05. 09. 1974 г.
, 09. 09. 1974 г., 11.
09. 1974 г. В указанных показаниях Нехай Н. Свидетельствует о совершении убийства мною.
Такие же показания он давал при проведении очной ставки со мной 21. 09. 1974 г. Все перечисленные следственные действия проведены с Нехаем Насрудином без участия защитника, в том числе после предъявления ему обвинения по ст.
190 УК РСФСР (недонесение о преступлениях). 26. 09. 1974 г.
Без участия защитника Нехаю Насрудину предъявлено обвинение по ст. 17-102 п. «з» УК РФ (в соучастие вместе со мной в убийстве двух лиц. Необходимо отметить, что в соответствии со ст.
23 УК РСФСР, к смертной казни не могли быть приговорены женщины, несовершеннолетние, а также мужчины старше 65 лет. Под указанные исключения Нехай Насрудин не подпадал и ему, за совершение преступления, предусмотренного ст. 17-102 п. «з» УК РСФСР, могла быть назначена судом высшая меры наказания – расстрел.
Соответственно, на основании ч. 5 ст. 49 УПК РСФСР, участие защитника в уголовном деле с момента предъявления обвинения являлось обязательным. Однако при предъявлении обвинения 26.
09. 1974 года и допросе в качестве обвиняемого защитник не участвовал. Защитник к Нехаю Насрудину был допущен только 02. 10.
1974 г. Кроме того, при проведении следственных действий с 09. 08. 1974 года по 21.
09. 1974 года право на защиту Нехая Насрудина, аналогично моим правам, было нарушено ввиду того, что Конституционный Суд РФ признал ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР не соответствующей Конституции РФ.
Ни в одном протоколе допроса в указанный период времени Нехаю Насрудину не разъяснено право на участие в деле защитника, согласно ч. 3 ст. 46 УПК РФ. При допросе 26.
09. 1974 года и последующих допросах на предварительном следствии и в судебных заседаниях Нехай Насрудин свидетельствовал о своей и моей непричастности к двойному убийству. Однако на перечисленные выше нарушения и доводы Нехая Насрудина о даче признательных показаний под принуждением и ввиду применения физической силы со стороны сотрудников милиции суды 1-й и кассационной инстанций внимания не обратили. С учетом допущенных нарушений закона, связанных с отсутствием защитника у Нехай Насрудина при его допросах на предварительном следствии, эти показания не могли быть учтены судом в качестве доказательств моей вины в совершении убийства.
Перечисленные нарушения моих прав на защиту необходимо рассматривать в тесной взаимосвязи с многочисленными процессуальными нарушениями в ходе расследования, а также противоречиями и не соответствием установленных фактов друг другу, которые указал в своем протесте на судебные решения заместитель председателя Верховного Суда РСФСР Шубин В. В., и наличие которых подтвердил Президиум Верховного Суда РСФСР в постановлении от 21. 06.
1978 года. Приведу лишь некоторые примеры нарушений, указанных в протесте на судебные решения:
1. В нарушение ст. 127 УПК РФ без поручения следователя 10 сотрудников милиции принимали активное участие в расследовании, производили задержание подозреваемых (меня и других), допрашивали меня и других лиц — в период содержания под стражей. 2.
Оснований для задержания проходивших по делу лиц, в том числе меня, Нехая Р., Нехая Н., Нехая А. Не было, кем производилось задержание неизвестно, в уголовном деле отсутствуют протоколы задержания в порядке ст.
122 УПК РСФСР. 3. Явки с повинной получены от меня и подозреваемого Нехая Насрудина после допроса сотрудником милиции Хуако. Обстоятельства убийства, указанные в явке с повинной мной и Нехаем Насрудином противоречат фактическим материалам уголовного дела.
4. 16. 08. 1974 года меня допрашивал работник прокуратуры, однако в допросе участвовали несколько работников милиции, в том числе Хуако, получивший от меня явку с повинной.
Участие сотрудников милиции в допросе не процессуально не отражено. 5. Свидетели по уголовному делу Нехай Мугдин и Нехай Нурбий незаконно содержались под стражей. 6.
Вывод суда о мотивах совершенного убийства не согласуется с материалами уголовного дела. Из приговора суда следует, что причиной убийства потерпевших Нехая Ю. И Нехая А. Стала ссора между последними и мной, по причине их визита к моей знакомой Уджуху Саре.
Однако, о визите Нехая Ю. И Нехая А. К Уджуху, как указано в приговоре, я догадался. Из показаний Уджуху Сары следует, что погибших Нехая Ю.
И Нехая А. Она не знала, а в ночь убийства 28. 07. 1974 года находилась в г.
Харьков, где продавала помидоры. 7. Остались без внимания и должной оценки показания свидетеля Сорокина А., который показал, что вечером 28.
07. 1974 года погибший Нехай А. На служебном грузовом автомобиле поехал в колхоз, а не к Уджуху, как это установил суд. 8.
Из приговора суда следует, что вечером 28. 07. 1974 я после окончания работы я находился в колхозном гараже, дверь которого была закрыта на замок, гараж охранялся сторожем. Сославшись на отсутствие должного контроля за выездом грузовой машины из гаража, на возможность при наличии определенных навыков открыть замок, запирающий двери гаража, суд пришел к выводу о том, что я брал машину для поездки в аул Ассоколай, а после поездки поставил машину в гараж.
Как и при каких обстоятельствах я брал машину из гаража приговором не установлено. С этим выводом суда согласиться нельзя, поскольку он основан на предположениях и догадках и не основан на объективных материалах уголовного дела. 9. В обоснование моей вины в убийстве суд приговоре сослался на показания Нехай Рамазана, который якобы был очевидцем совершенного убийства, осужденного по делу по ст.
190 УК РСФСР к 4 месяцам лишения свободы. Эти показания без дополнительной проверки не могут быть положены в основу обвинительного приговора, поскольку они не согласуются с фактическими обстоятельствами дела. По показаниям Нехай Рамазана, суд признал установленным, что я нанес Нехаю Ю. Один удар ножом в живот и убил его.
У погибшего на теле обнаружено 25 ссадин и царапин, причиненных твердым тупым предметом или при ударе об таковой незадолго до смерти. Очевидец случившего Нехай Рамазан не утверждал, что эти телесные повреждения потерпевшему причинены мною. Кем и при каких обстоятельствах потерпевшему Нехаю Ю. Причинены перечисленные телесные повреждения, судом не установлено.
Нехай Рамазан на допросе 16 мая 1975 года показал, что возвращаясь после совершенного преступления вместе со мной, мы встретили диспетчера гаража Нехай Аскера, который остановил машину и разговаривал со мной. Эти показания на следствии и в судебном заседании свидетель Нехай Аскер опроверг. 10. Согласно протоколу осмотра места происшествия труп погибшего Нехая Ю.
Находился в кабине автомашины. В кабине машины также имелись повреждения: отломан рычаг указателя поворота, разбит плафон, лампочка лежит на полу, цоколь лампочки отсутствует. Суд в приговоре воспроизвел тезис следствия о том, что после получения ножевого ранения Нехай Ю. Сохранял способность к активным действиям, но уклонился от решения вопроса: при каких же обстоятельствах потерпевший, помимо ножевого ранения, получил другие телесные повреждения, кто и когда причинил повреждения в кабине автомобиля, зафиксированные протоколом осмотра.
11. Из протокола осмотра места происшествия видно, что на месте происшествия обнаружены предметы: мужская фуражка, мужские полуботинка в крови и грязи, домкрат, заводная ручка автомашины со следами крови, сушенная рыба, отвертка. В ходе расследования и судебного рассмотрения уголовного дела не установлено, кому принадлежат эти предметы и каким образом они оказались на месте происшествия. Обнаруженные в мужской фуражке волосы на предмет их принадлежности не исследовались.
10 сентября 1975 года проводивший расследование следователь Чесебиев предъявил арестованному Нехаю Рамазану обнаруженную фуражку и указал в протоколе опознания, что эту фуражку я подбросил на место убийства Нехая Ю. И Нехая А. И что якобы арестованный Нехай Рамазан ее опознал. Позднее допрошенный 14 мая 1975 года сам следователь Чесебиев заявил, что обнаруженные на фуражке волосы не были приобщены к уголовному делу, так как не имели доказательственного значения, проведение экспертизы фуражки было нецелесообразным, поскольку очевидно, что эта фуражка не принадлежала ни потерпевшим, ни обвиняемым, в том числе мне.
Все приведенные в жалобе доводы подтверждены материалами уголовного дела, которое хранится в Верховном Суде Республики Адыгея. Необходимо отметить, что вещественные доказательства по делу – волосы, обнаруженные в фуражке были утрачены следователем Чесебиевым, за что ему приказом прокурора Адыгейской автономной области было строго указано. В соответствии с письмом начальника бюро судмедэкспертизы Краснодарского Крайздравотдела от 05. 11.
1974, обнаруженная на месте происшествия мужская фуражка по размеру не соответствует размерам головных уборов обвиняемых, в том числе моему размеру.
… В 1976 году начальником ИТУ 9 г Хадыженска Краснодарского края, майором Лысенко А. И. Принималась «явка с повинной» от осужденного Кузнецова, в которой он /Кузнецов/ полностью излагал события преступления, по которому я был несправедливо осужден. Данная явка с повинной была направлена в Теучежский РОВД Адыгеи для проверки.
Кузнецов знал об истинных лицах, совершивших преступление. Прокуратурой Теучежского района и области не была осуществлена проверка явки с повинной Кузнецова, … В этом деле давно была бы поставлена точка, если бы прокуратура Адыгеи приняла во внимание запрос представителя власти, которая принимала явку с повинной от другого человека именно по уголовному делу, по которому я был осужден ошибочно. Более сорока лет я просил прокуратуру проверить эти факты. Отписалась прокуратура только тогда, когда умер человек-важный свидетель Кузнецов, который писал эту явку с повинной.
Но ведь жив Человек, который принимал эту явку с повинной! Жив и другой свидетель, Снахо Ю., который был очевидцем рассказа Кузнецовым о деталях этого преступления. Жив еще свидетель Нехай А.
Ю. Который до сих пор утверждает, что, в ночь совершения преступления, он не встречался с потерпевшими и осужденными, как этого хотело следствие. В чем моя вина? В настоящей жалобе отмечены грубые нарушения норм УПК РСФСР, связанные с осуществлением мной права на защиту, не исследовавшийся судами 1-й, кассационной инстанций и Президиумом Верховного Суда РСФСР, которые являются иными новыми обстоятельствами, и соответственно основанием для возобновления производства по уголовному делу в соответствии с п.
3 ч. 4 ст. 413 УПК РФ. Прошу Вас, Уважаемый Владимир Владимирович, как Гаранта Конституции оказать действенную помощь в восстановлении моих нарушенных конституционных прав и свобод.
Я не виновен! НЕ ВИНОВЕН! Спасибо! Хут А.
Я. __________________