Мать Максима Удовиченко из Бурятии просит наказать сбившего его водителя «Нет ничего страшнее, чем видеть своего ребенка в гробу» Семь лет назад в Баунтовском районе произошла трагедия. Двух мальчиков из пос. Багдарин сбил а/м «Жигули», несшийся на скорости под 100 километров в час. Один из мальчиков скончался на месте, другой оказался прикован к постели.
Шофер, отделавшийся условным наказанием и денежным штрафом, демонстрировал полное безразличие к пострадавшим семьям. Но когда в феврале 2018 года мальчик, ставший инвалидом, умер, его мать решила, что молчать нельзя. Роковая рыбалка Эту историю Ирина Батышева не может рассказывать без слез. Как живые перед глазами стоят два закадычных друга, которые родились в один день и даже получили одно имя.
Они всегда были вместе: ходили на уроки в школу, встречались после них и, казалось, не расстанутся никогда. Все изменилось в одну секунду. — Было так, — вспоминает женщина. — Солнечный денек, уже начавшиеся каникулы.
Мальчишки возвращались с рыбалки на речке. И вдруг — визг, скрежет, удар, темнота и две пары маленькой обуви, разлетевшейся на сто метров. А дальше — сломанная судьба. Да что там сломанная — размозженная, раздавленная, уничтоженная.
Максим Маханьков тут же погиб — его просто раздавило, а голову оторвало. Мой сын, Максим Удовиченко, остался жив — отбросило на кучу мусора. Он получил закрытый перелом бедер и челюсти, ушиб головного и спинного мозга тяжелой степени — одним словом, множественные травмы, несовместимые с жизнью. С полноценной жизнью.
В поселковой больнице мальчику экстренно сделали трепанацию черепа, удалили гематомы с двух сторон. Пока сельские врачи творили чудо, Ирина просила Бога не забирать ее дитя. И молитвы были услышаны. Но через четыре дня в республиканской больнице скорой медицинской помощи Максиму провели полное обследование и поставили диагноз, прозвучавший как приговор: «Никогда не сможет самостоятельно дышать, сидеть, ходить».
И перевели на аппарат искусственной вентиляции легких. Шесть месяцев мальчик вместе с мамой пролежал в БСМП, будучи в тяжелом состоянии и впадая в кому, а после целый год провел в детской республиканской клинической больнице. Семь месяцев он пробыл на реабилитации в российском научном центре «Восстановительная травматология и ортопедия» имени академика Илизарова в Кургане, где научился держать голову с поддержкой. Побывал и в институте «Гутманн» в Барселоне.
А три года назад вернулся домой. — Максимка очень радовался, что, наконец, оказался в окружении родственников и друзей, которые приходили каждый день и которых он немного стеснялся, потому что сам ничего делать не мог. Было больно и обидно видеть, как сын просил помощи и задавал одни и те же вопросы: «Когда я встану? Почему я ничего не чувствую?
». Свой диагноз знал — не верил в него. По-прежнему учил таблицу умножения и строил планы на будущее. …История Максима тронула жителей Бурятии и России.
СМИ написали не одну статью и сняли не один сюжет о мальчике, который выжил. На этот Новый год десятки неравнодушных людей отправили ему сладкие подарки и игрушечных собак, снимки с которыми появились в официальной группе поддержки. А 19 февраля Максим стал ангелом: маленькое сердечко, которое не росло после аварии, попросту не выдержало нагрузки. «Мягких облачков тебе, солнышко», — написала в соцсетях мама Ира.
Черный гонщик Следственные действия по делу о ДТП длились полгода, а единственное судебное заседание прошло за 15 минут. 3 февраля 2012 года служители Фемиды быстро зачитали приговор на сухом юридическом языке. Из него следовало, что 26 мая 2011 года около 14. 00 некий Андрей Черкинский следовал на технически исправном автомобиле «ВАЗ-2107» по проезжей части улицы Ленина со стороны поселка Маловский со скоростью более 98, 4 км/ч при допустимых 60.
В это же время возле автозаправочной станции по дороге на велосипеде ехал Максим Удовиченко, а возле него, уцепившись за багажник, бежал Максим Маханьков. Чтобы избежать наезда, водитель применил экстренное торможение, но не справился с рулевым управлением и съехал на левую сторону, где и находились ребятишки… Что было потом, уже известно. Баунтовский суд постановил: признать подсудимого виновным в нарушении правил дорожного движения, повлекших по неосторожности смерть человека, и назначил ему наказание в виде 3 лет лишения свободы условно и 1, 5 года лишения прав. А также взыскать в пользу двух матерей, у одной из которых ребенок в могиле, а у другой на больничной койке, — по 500 тыс.
Рублей. — Этот человек был с адвокатом, мы с Маханьковой — сами по себе, — рассказывает Батышева. — Судья постоянно повторяла: «Мотивируйте ваши обращения! ».
А мы не могли мотивировать ничего и сказать хоть слово — стояли в слезах. Стоит ли говорить, что в последующие шесть лет Ирина металась между медучреждениями, подписывала бесконечные бумаги и просто не имела ни сил, ни времени, чтобы подать апелляцию. И за шесть лет виновник аварии полностью не выплатил компенсацию ни одной из женщин, не поинтересовался их делами и не предложил свою помощь. А когда те сами попытались выйти на связь, занес их в «черные списки».
— На следующий день после ДТП он переписал имущество на детей и внуков. Но наш гуманный суд не учел этого. Сейчас Черкинский свободно ездит на авто, гуляет под солнцем, наслаждается жизнью. А наши сыновья лежат в сырой земле.
Как выяснилось, этому гражданину около 55 лет. Живет он неподалеку от Багдарина и работает на предприятии, которое занимается золотодобычей — правда, неофициально. Что и не дает судебным приставам взимать моральный ущерб. «В прошлом году приобрел иномарку — наверное, тоже зарегистрировал на кого-нибудь, — добавляет моя собеседница.
— Вообще за ним тянется дурная слава. Говорят, на больших машинах гонял — коров сбивал. Ездит на рыбалку с «серьезными» людьми — возможно, и купил себе свободу». «Я должна дойти до конца» Фотография Максима в деревянной рамке с траурной лентой стоит возле свечи среди икон.
Ирина молится за него каждый день. В первую неделю после смерти мальчика женщина не могла разговаривать ни с кем. И спустя месяц говорит с трудом. — В последнее время сыну очень нравилась одна девочка, — всхлипывая, говорит она.
— Горько осознавать, что я не пойду ни на его выпускной, ни на свадьбу. Максим очень устал, ушел тихо, спокойно. Батюшка сказал, что там ему лучше. Но как принять это, уместить в душе, жить дальше без того, с кем была так связана?
! Нет ничего страшнее, чем видеть своего ребенка в гробу. И, сидя перед этим самым гробом, я пообещала сделать все, чтобы виновный был наказан и получил реальный срок. Наша героиня отдала инвалидную коляску мальчику с ДЦП, а всю аппаратуру — в детскую реанимацию и сама устроилась туда санитаркой ухаживать за тяжелобольными ребятишками.
И, главное, нашла замечательного адвоката. Однако его услуги стоят недешево. У женщины, сидевшей с ребенком и не работавшей долгие годы, больших денег, понятное дело, нет. — Но и сидеть сложа руки нельзя — стыдно за наше правосудие и перед детьми.
Они мертвы, но мы живы. Я должна дойти до конца, чего бы это мне не стоило.