Уважаемый Господин Президент! Меня зовут адвокат Подколзина Вера Алексеевна. Мой телефон — 8 903 730 96 53. 30 июня 2017 года моего подзащитного, Дросу Виталия Борисовича, и меня, адвоката Подколзину Веру Алексеевну, избили в помещении отдела полиции Лефортово г.
Москвы сотрудники полиции. 30 июня 2017 года я должна была встретиться с Дросу для передачи ему процессуальных документов, однако встреча не состоялась и была перенесена на следующий день. В разговоре со мной Дросу обмолвился, что едет «в отдел полиции к Ивану». Через два часа Дросу позвонил мне с чужого телефона (номер 8 916 074 60 74) и попросил срочно приехать, так как сотрудники ОМВД Лефортово его избивают.
Около 14 часов 30 июня 2017 года я со своим мужем Мазурковым Олегом Анатольевичем подъехала к зданию ОМВД Лефортово. Мой муж остался сидеть в машине, я прошла в отдел полиции. Я предъявила на КПП свое адвокатское удостоверение, меня записали. Я зашла в дежурную часть, предъявила дежурному удостоверение и спросила у дежурного, здесь ли человек по фамилии Дросу.
Дежурный ответил, что такого у них в отделе нет. Тогда я спросила, есть ли у них оперативник по имени Иван. В это время в помещение вошел молодой человек около 25 лет, и дежурный сказал, что это и есть Иван. Я представилась Ивану, который провел меня на третий этаж.
Уточняю, дежурную часть от лестницы наверх отделяет железная решетчатая дверь на замке, просто «просочиться» туда я не могла. Меня обязательно должен был кто-то провести, кто знал, кем я являюсь и зачем пришла. Оперативник Иван предложил мне пройти с ним. Мы поднялись на третий этаж, и здесь я увидела Дросу, которого куда-то вели.
Я спросила, куда его ведут, на что мне ответили «пальчики катать». Иван предложил мне пройти в его кабинет, номер я не помню, но он в правом крыле по отношению к лестнице. Мы сели за стол, Иван спиной к окну, я лицом к нему. У нас состоялся такой разговор:
Я: Как Вас зовут, потому что мне неудобно обращаться к Вам по имени. Иван: Иван Андреевич. Я: Иван Андреевич, я адвокат Подколзина, защищаю интересы Виталия Дросу. Попрошу Вас принять мой ордер.
Иван: Ордер я у Вас не возьму. Я: Почему не возьмете? Вами задержан Дросу. Вы производите с ним некие действия.
Я его адвокат. Прошу Вас принять мой ордер и допустить к тем действиям, которые Вы производите с Дросу. Иван: Ордер я у Вас не возьму. Да и вообще все это полная ерунда, я по Дросу выношу отказной материал.
Единственное, о чем я прошу Дросу – приехать еще раз в понедельник дать объяснения. Я: Я приеду с ним. Иван: Пожалуйста. В этот момент в дверном проеме появляется молодой человек, около 30-33 лет, среднего роста, в джинсах и футболке, на левой руки татуировка, прикрытая футболкой.
Молодой человек не представился, не уточнил, кто я, а сразу начал кричать:
-Так! Вон! Из кабинета вон! Гони эту бабу отсюда!
А будет фотографировать – бей в морду! Бей сразу в морду! Я сказала: «Молодой человек, вы вообще кто? Я –адвокат, приехала по делу Дросу.
Вот мое удостоверение и ордер. А Вы кто? »
Молодой человек убежал. Я спросила Ивана, кто это такой. Иван сказал, что не может мне ответить и попросил выйти из кабинета. Я стояла в холле 3 этажа, перед лестницей.
На плече у меня была сумка, в руках большой зонт. Стояла в холле около 5 минут, потом одновременно из левого дверного проема появились Дросу и, как мне кажется, Иван, а из правого дверного проема – описанный мной молодой человек, который бежал на меня и ко мне и правой рукой замахивался на меня, с тем, чтобы очевидно ударить меня. В этот момент, обращаясь ко мне, он закричал:
-Я сказал, вон отсюда! — грубо схватил меня обоими руками за предплечья, с силой развернул спиной к себе и, удерживая своими руками меня за оба предплечья, потащил вниз по лестнице. Я ощутила сильную боль в предплечьях обеих рук, у меня из рук выпал зонтик. Я стала говорить данному молодому человеку, чтобы он прекратил свои преступные действия, отпустил мои руки, но он не слушал, продолжал свои действия.
Он протащил меня 3 этажа, несколько раз он бил меня в спину ладонью руки, и я пролетала 3-4 ступеньки, при этом я подвернула стопу левой ноги, потом он вновь грубо хватал меня за предплечья рук и продолжал волочить по лестничным пролетам. На каком-то из лестничных пролетов, на каком именно, я не помню, мне удалось вырваться из его рук. Вырываясь, я потеряла равновесие и задела пальцами правой руки молодого человека по лицу. Уточняю, что молодого человека я не била, помимо прочего, это невозможно из-за разницы наших габаритов и боевых навыков, которых у меня нет.
Однако я попыталась вырваться из его рук, так как испытывала боль в руках, и попыталась развернуться к нему лицом, при этом плохо удерживая равновесие так как стояла на краю ступеньки, и сказала ему: «убери от меня свои поганые руки. »
Уточняю, что о профессии молодого человека, то есть был ли это полицейский или кто-либо другой, в каком он звании и как его зовут, я понятия не имела. Соответственно, у меня не могло быть умысла нанести вред сотруднику полиции. Ничто в его поведении не наводило на мысль о том, что это сотрудник полиции, а не бандит. На площадке первого этажа данный молодой человек, продолжая удерживать меня одной рукой за предплечье, другой рукой открыл решетчатую дверь и выкинул меня за дверь, на площадку перед дежурной частью отдела полиции, крича при этом дежурному: «Чтоб я эту бабу здесь больше не видел!
», и, развернувшись, закрыл решетчатую дверь и ушел. Я подошла к дежурному и спросила, кто этот молодой человек. Дежурный ответил мне, что это начальник отделения уголовного розыска Сапрыкин Михаил Юрьевич. В 15 час.
32 мин. Я позвонила мужу, попросила прийти, поскольку меня только что избили в отделе полиции Лефортово. Муж, который также является бывшим сотрудников полиции (майор в отставке) подошел к окну дежурного по ОМВД Лефортово и попросил провести нас к начальнику отдела полиции в связи с тем, что здесь только что была избита его жена. Дежурный сказал: «Запишитесь на вторник».
Муж объяснил дежурному, что ситуация экстраординарная, но дежурный повторил: «Запишитесь на вторник». Муж попросил принять заявление о нанесении побоев и вызвать инспектора по разбору. Дежурный ответил, что брать объяснения будет он сам. Я объяснила дежурному, что брать объяснение он у меня не может, поскольку он дежурный.
После этого муж сказал, что мы будем жаловаться. Мой муж позвонил на горячую линию ГУВД Москвы, а также в УСБ и Прокуратуру г. Москвы. Откуда-то снова появился Сапрыкин и закричал, что он сейчас тоже снимет побои, потом ушел совсем.
Я написала заявление в ОМВД Лефортово о том, что меня избил Сапрыкин, отдала его дежурному. В связи с тем, что объяснения с меня брать никто не хотел, а дежурный на это не уполномочен, поскольку он дежурный, в объяснении я написала «ст. 51 УПК РФ», перепутав из-за шокового состояния УПК РФ и Конституцию РФ. Через минуту к нам присоединился Дросу, который принес мой зонтик.
Мы вышли из отдела полиции Лефортово, закурили, и я спросила, что это было. Дросу сказал: «Вера Алексеевна, Вы не поверите, но меня избили тоже». Пришедшего в ОМВД Лефортово Дросу Сапрыкин и еще один оперативник били по голове, свидетелем чему был оперативник Иван. Дросу рассказал, что, когда его били, в коридоре находились люди, и Сапрыкин, показывая им на избиение Дросу, сказал: вы будете следующими.
Дросу также рассказал, что Сапрыкин и другой оперативник пугали его тем, что подложат ему наркотики и «закроют». Я сказала Дросу, чтобы он немедленно ехал снимать побои. Мы с мужем тоже поехали в травмпункт. Пока мы ехали, мне позвонили из УСБ ГУВД г.
Москвы и УСБ ЮВАО с вопросом, что случилось. Я объяснила. Насколько я понимаю, уже через три часа после инцидента в отделе полиции Лефортово были сотрудники УСБ ЮВАО, которые сняли видеоданные. Насколько мне известно, на видео запечатлен весь наш с Сапрыкиным путь с третьего на первый этаж.
В травмпункте у меня обнаружились синяки и ссадины на обоих предплечьях, растяжение левой голени, растяжение указательного пальца правой руки. На следующий день мне был выписан больничный лист. После травмпункта мы с мужем поехали в УСБ г. Москвы по приглашению последних, и я дала там показания.
Номер КУСП – 475 от 30. 06. 2017. Пока я была в УСБ ГУВД г.
Москвы, мне позвонил Дросу и сказал, что его госпитализуют с подозрением на ЧМТ. К счастью, подозрение не подтвердилось, и Дросу диагностировали только кровоподтеки головы. На следующий день утром мне позвонил некий адвокат Бондарев Михаил Юрьевич (адвокат Адвокатской Палаты Тульской области, номер удостоверение 71/1178, телефон 8 926 079 16 02). Бондарев просил меня встретиться с ним, не объясняя причины.
Встреча с Бондаревым состоялась 01. 07. 2017, часть ее снята моим мужем на видео, видео прилагаю к заявлению. Когда мы встретились в присутствии моего мужа в моем офисе по адресу: Московская область, г.
Реутов, ул. Победы, д. 22, Бондарев сказал, что приехал по поручению Сапрыкина и начальника, его фамилию Бондарев не назвал. Бондарев сказал, и это ясно слышно на видео, что «с Вами поступили очень грубо, если бы я был на Вашем месте, я бы этого так не оставил».
Также Бондарев сказал, что «ребята» извиняются, Сапрыкин очень раскаивается, готов загладить моральный вред. Также Бондарев сказал, что он видел съемку, которую записали видеокамеры в ОМВД Лефортово. На вопрос моего мужа, кто показал ему это видео, Бондарев сказал, что отвечать не будет. Мой муж сказал, что мы дело в отношении данных сотрудников полиции доведем до суда и будем обжаловать их действия во всех вышестоящих государственных структурах.
Бондарев просил прекратить это дело вообще. Я сказала, что заявление уже написано, и прекратить дело не в моей власти. Дальше камера не записывала, но Бондарев предлагал мне 800 000 рублей за примирение сторон. При этом 800 000 рублей у него были при себе.
При этом Бондарев сказал, что ему срочно необходима от меня расписка о примирении, поскольку «Сапрыкин в понедельник (03. 07. 2017 года) идет в кадры. »
Я сказала, что не против примириться, но примирение произойдет в офисе МГКА «Росар» в присутствии моего начальника и других адвокатов в качестве свидетелей, мы должны подписать все необходимые бумаги, как например, соглашение о примирении, расписку Сапрыкина, что он осознает вину и готов компенсировать мне причиненные нравственные и моральные страдания, мою расписку, что я прощаю Сапрыкина и компенсацию принимаю. Бондарев сказал, что они ничего подписывать не будут. Считаю, что со стороны сотрудников ОМВД Лефортово имела место провокация, никакой вред мне возмещать никто не собирался, провоцировалось «вымогательство» с моей стороны денежных средств у Сапрыкина. 06.
07. 2017 из Адвокатской Палаты Московской области мне переслали скан обращения начальника ОМВД Лефортово подполковника полиции Д. В. Шульгина к Президенту Адвокатской Палаты Галоганову А.
П. В обращении, в частности, указано, что заявление в отношении меня уже подано в Лефортовский межрайонный следственный отдел СУ по ЮВАО г. Москвы. Данное обращение прилагаю к настоящему заявлению.
В обращении Шульгина написана прямая ложь. Во-первых, там указано, что Дросу был «доставлен» в ОМВД Лефортово. Дросу не был доставлен, он приехал в ОМВД Лефортово сам на своей автомашине. Во-вторых, в обращении Шульгина указано, что я никому не представилась и неизвестно как оказалась на третьем этаже ОМВД Лефортово.
Я представлялась трижды – дежурному на КПП, который записал меня в журнал, дежурному по отделу, когда искала Дросу, и оперативнику Ивану, который и провел меня на третий этаж. Никаким иным образом с учетом того, что дверь между дежурной частью и высшими этажами железная, решетчатая и запирается на замок, «просочиться» я не могла. Меня должен был кто-то провести, и это был оперативник Иван. Разумеется, он знал, что ведет адвоката, иначе бы он не повел неизвестную женщину неизвестно куда.
Кроме того, если, по утверждениям Шульгина, я ни разу никому не представилась, откуда они вообще узнали, что я именно адвокат и именно Подколзина Вера Алексеевна? Дело в том, что, когда я представлялась оперативнику Ивану, я оставила ему свою визитную карточку. В-третьих, я, якобы, прокравшись неизвестно как на третий этаж, общалась с «задержанным». Первый раз слышу, что Дросу был в статусе задержанного.
Если же он был в статусе задержанного, тем более обосновано было прибытие к нему адвоката. Но мы с Дросу не общались. Его провели мимо меня по холлу третьего этажа и я лишь поздоровалась и спросила, куда его ведут. В-четвертых, офицер полиции Сапрыкин, якобы, корректно просил меня покинуть помещение.
О том, что это офицер полиции и он – Сапрыкин, а не Иванов или Петров, я понятия не имела, так как он не представился, а запуганный его подчиненный оперативник Иван отказался сообщать его имя и звание (кстати, фамилию Ивана я тоже не знаю, так как он тоже не представился полностью). Кроме того, общаться с задержанным и защищать его входит в мои прямые профессиональные обязанности, я для этого приехала в ОМВД Лефортово, и не очень понятно, почему я должна по чьему-то требованию помещение покидать. Это как раз Сапрыкин не имел права даже «просить» меня покинуть помещение. Но он ничего не просил, он орал диким голосом.
Я сама сказала ему, что я адвокат, приехала к Дросу, вот мой ордер и удостоверение. Я спросила его, кто он такой, но он мне не представился. Я не отвечала Сапрыкину в «грубой форме», если не считать грубостью вопрос «Кто вы такой? Представьтесь, и мы будем говорить.
Вот я – адвокат Подколзина, приехала к Дросу, вот мое удостоверение. » Подполковник полиции Шульгин пишет в обращении к Галоганову, что Сапрыкин «вытеснил» меня с третьего этажа. Не помню, чтобы в законе о полиции предоставлялось право кому-то кого-то куда-то «вытеснять». Не помню также, чтобы закон о полиции вообще предоставлял право трогать адвоката руками ПРИ ЛЮБЫХ УСЛОВИЯХ.
Если я нарушала общественный порядок, вела себя грубо и бестактно, Сапрыкин был обязан поставить в известность дежурного по ОМВД Лефортово, вызвать наряд полиции, подать рапорт о случившемся, доложить начальнику отдела полиции, а не тащить самолично меня по лестнице к выходу. Подполковник полиции Шульгин пишет, что Сапрыкин физической силы ко мне не применял. Однако от его объятий у меня кровоподтеки и ссадины на обоих предплечьях, а от его пинков меня через несколько ступеней у меня растянута левая лодыжка. Он так нежно держал меня за руку, что вывихнул палец на правой руке.
Все телесные повреждения были мной немедленно зафиксированы в травмпункте по месту жительства, после чего мне терапевтом и травматологом был выдан больничный лист. Подполковник Шульгин пишет откровенную ерунду, из которой получается, что я коварно прокралась на третий этаж ОМВД Лефортово, почему-то упорно отказывалась показать свое удостоверение (хотя – по логике — с чего бы мне его не показать?), отказалась представиться (и зачем мне это надо?), и, сохраняя полное инкогнито, избила офицера полиции Сапрыкина.
Во мне 50 кг живого веса и рост 163 см. Я даже если очень захочу, не смогу побить доблестного офицера Сапрыкина. Не думаю, что подполковник Шульгин с его опытом работы не понимает, что пишет чушь. Скорее, им двигает ложно понятая корпоративная солидарность и желание обелить своих сотрудников любыми средствами, и при вообще любых поступках, в том числе и при избиении Виталия Дросу.
Два человека – я и Виталий Дросу – были 30. 06. 2017 года в ОМВД Лефортово, и оба одновременно ушли с телесными повреждениями. Мне больше делать нечего, кроме как клеветать на офицеров ОМВД Лефортово.
Я их вообще видела первый раз в жизни. За 17 лет работы у меня никогда не было конфликтов с сотрудниками полиции. Если бы я была такой наглой скандалисткой, какой пытается меня представить подполковник Шульгин, на меня была бы уже масса жалоб. На меня нет ни одной жалобы.
Сотрудники полиции везде, даже на таежных зонах, всегда вежливы и корректны. Я в шоке от того, что творится в ОМВД Лефортово.